Тут на нотике вспыхнул сигнал вызова – я туда свой мобильник вывел, и заверещала недавно поставленная мной модная «Марсианочка». Я включил на браслете полную громкость, и голос вредной Ульки зазвучал над столом.
— Пап, привет! Я не отвлекаю?
— Нет. Ты уже дома, что ли?
— Я еще дома. У меня сетевые уроки до двенадцати, а потом на тренировку по «Пути воина»… а потом у нас проект еще этот, исторический.
— Какой проект?
— Ну па, я же рассказывала, — обиделась Улька, — реконструкция! Революционных событий 22го года в Пекине! Подписание Союзного договора!
Сейчас опять в моду у нас в России входят национальные имена… Орловы вон назвали сына Изяславом. А Улькино полное имя – не Ульяна, а Ульрика. В честь Ульрики Майнхоф. Мы, кстати, в прошлом году ездили в Берлин и там сходили на могилу Ульрики, где стоит ей памятник. Улька прониклась.
— А, да, Уленыш, прости! Вспомнил. Чего звонишь – соскучилась?
— Я хотела спросить, па – может, вечером в Стратегию сыграем? — нежно-просительно зажурчала Уля, — а то мы давно не играли уже…
Вот этого в ней не понимаю! Я в десять лет уже почти не ночевал дома! В школе всегда можно остаться в интернате, подростки так и так постепенно переселяются туда жить – в интернате молодежная вольница, разве что под присмотром педагога. Я туда в Улькином возрасте уже и переселился. Правда, у нас была очень хорошая школа, и с родителями у меня были отношения так себе. А вот Улька предпочитает все еще каждый вечер – ну почти – проводить дома.
— Улечка, я сегодня не смогу. У нас же видак недельный! — Улька издала разочарованное «у-у-у».
— Но если хочешь, — поспешил я ее утешить, — ты можешь со мной поучаствовать в видаке, а потом мы посмотрим что-нибудь коллекционное!
— Мультики про кота Леопольда, — уточнила Уля.
— Хорошо, пусть мультики. Ну пока, зайчонок! Мне работать надо.
Я показал Томасу фабрику. Весь наш белковый цех. Гигантские чаны, где из клонированной биомассы выращивались килотонны разнообразных видов мяса, расфасовочные линии, формовка – из желеобразной красной биомассы лепились филе, котлеты и целые «тушки» без костей.
— В следующем году мы начнем строительство пищевого цеха… специалисты уже заказаны, — сообщил я, — а пока это все развозится в виде сырья в холодильники и на кухни.
Я еще показал Томасу грибной цех, а потом мы вернулись в родную наблюдательную кабинку. В конце концов, отсюда можно видеть весь цех, пусть и по частям. Мы пили кофе, рассматривали дивные виды внизу и болтали о том, о сем. Томас расслабился.
— Все-таки знаешь, — сказал он, — что мне не нравится? Ваш прозелитический характер. Ведь должен быть свободный выбор! Кому-то, как мне, не нравится в ФТА. А кому-то не нравится в СССР! Ведь согласись, от вас тоже уезжают! Два мира – две системы, это нормально. А вы хотите мирового господства, что ли? Я усмехнулся.
— Знаешь, Том… мне, если честно, начхать на мировое господство. Меня другое волнует. Эта ваша ФТА… Free Trade Area, как вы стыдливо ее называете. Зона ваша… свободной торговли. Ладно, что у вас там людей гнобят – это действительно, как ты выразился, вопрос свободы выбора. То, что половина вашей территории – «гуманитарные зоны», откуда людям не выехать… Да и в развитых странах половина народу живет еле-еле, а низший слой вообще в дерьме. Это все ваше дело, хотя людей жалко. Но ведь нам с вами на одной планете приходится жить. Одним океаном пользоваться и одной атмосферой. И еще Антарктида и Арктика у нас общие. И рук у нас – разбирать ваши мусорные завалы и вашу нефть из океана выцеживать – не хватает! Поэтому… Пусть бы ФТА существовала, раз уж есть такие рыночные энтузиасты – но только под нашим контролем.
Тут я вспомнил, что Томас вовсе не виноват, что он-то – наш, и что он теперь мой товарищ, и мне стало стыдно. Я даже обнял его за плечи.
— Но это все ерунда, Том! Разберемся. И не такие задачи решали!
И мы перешли на более интересную тему – мою работу. Я все-таки рассказал ему об эксперименте.
— А как ты результаты потом собираешь? — заинтересовался Томас.
— Обыкновенно. Вручную. Сначала анализатором, потом заношу цифры на планшет…
— Для этого лучше сканер, — произнес канадец и, повернувшись, извлек из своей сумки… эх, мечта! Он был похож на нотик, только еще меньше, и с выдвижным манипулятором. На черной лаковой крышечке вязью выведено – ЛОМО. Это же «Орлиный глаз»! Генный сканер, разработанный в Ленинграде. Мы заказывали такие, но ленинградцы сказали, что там возникли какие-то сложности с производством, и придется подождать. Возможно, несколько лет. А опытную партию уже выпустили.
— Нам прислали образец в Канаду, — пояснил Томас, — а когда фирма распалась, мне зарплату последнюю не выплатили, ну и я сканер взял себе и сказал, что не отдам, пока не будет зарплаты. Так в суматохе у меня и осталось. Мне он, правда, самому не нужен, я вообще генетикой не занимаюсь.
— А мне бы очень пригодился, — заметил я, — да и многим у нас.
— Так давай я тебе его продам! — предложил канадец. Я довольно долго соображал, что он имеет в виду. Мне показалось, что это такая ролевая игра.
— А-а, понял. Но у нас же нет денег! Как я тебе могу это… заплатить? Идентификатор, что ли, свой подарить на время? Так у тебя точно такой же. Томас был вполне серьезен.
— Ты можешь заплатить мне чем-то другим. Например, твоя коллекция. Проигрыватель можешь оставить себе, у меня есть.
У меня возникло такое же ощущение, как в Корее, когда стенка убежища обрушилась, и в пролом полезли морпехи в ОЗК. В районе желудка сконденсировался холодный жгучий ком и медленно распространился по всей области живота.
— Надо подумать, — произнес я наконец.
— Подумай! Цена нормальная.
— Ты хочешь – все фильмы?
— Ну конечно. Шесть десятков дисков – не много за такую технологию! Ну как? Или жалко?
— Да нет, не жалко. Но… знаешь, я еще подумаю.
В прозрачной вогнутой полусфере экран вокруг меня появились изображения Надьки, Юльки, Васи и Катерины. Вернувшись домой и пообедав – Уля еще не пришла с проекта – я первым делом вызвал друзей. Большая часть, правда, была занята, но кое-кто откликнулся.
— Ну чего? — сварливо спросила биотехнолог Надька, — до видака еще два часа! Я тут над рассказом собиралась поработать, у нас конкурс литературный!
— Да знаете, народ, я сегодня новенького общал. Колхоз показывал и вообще.
— Это эмигрант, что ли? — спросил Вася. Наш славянский богатырь. Занимается геноконструированием декоративных цветов.
— Ага. Томас его зовут…
И я рассказал слово за словом сегодняшнюю историю. В том числе, и о сканере, и о предложении Томаса рассказал.
— И вот я теперь даже не знаю, как быть. Сканер дико нужен, сами понимаете! Это я бы в пять раз быстрее данные обрабатывал!
— А коллекцию жалко? — уточнила Юлька.
— Ну а ты как думаешь? Но я бы отдал, вот честное слово, отдал бы. Коллапсар с ней!
— Может, переснять? — предложила деловитая Надька.
— Я даже не знаю, где сейчас такие диски взять! Перезаписать на комп можно, но это же совсем не то! В Информатории они все и так есть… Но это коллекция!
— Но с другой стороны, это баловство, — прогудел Василий, — а сканер…
— Ребята, мы не о том! — решительно пресекла Катерина. Кате за пятьдесят лет, у нее двое взрослых детей, она доктор и профессор физиологии растений, к тому же кинорежиссер, — Дело не в том, жалко или не жалко! Вот представляете, этот Томас теперь будет у нас работать… И как мы с ним должны общаться? А например, модулятор у него можно попросить, если свой сломался? Ведь это же его собственность! — Катерина произнесла это слово с легким омерзением, — А можно его попросить отдежурить за тебя, если не можешь? Или за это тоже придется чем-то… платить?
Мы растерянно замолчали. Я не знал, как все это оценивать. Что вообще значит такое предложение? Вроде логически все выглядит правильно. У него есть ценность, у меня тоже. Мы можем обменяться взаимовыгодно… тьфу. В чем дело? Может, потому что нас еще в садике и школе по-другому учили: если вещь тебе не нужна, а нужна другому – поделись. А научные приборы и вовсе лучше всего отдать в общую собственность. Но мы уже давно не в детском садике…
— Может, вынести этот вопрос на видак? — предложил Вася, — Этот Томас… он ведь тоже будет присутствовать.
— Ну это уж совсем! — возмутилась Надя, — Мы же не в армии! И человек же не виноват! Что же его теперь, клевать всем коллективом? Или коллективно заставить отдать сканер?
— Фу-у, Надя!
— Да не нужен мне на фиг этот сканер! — сказал я в сердцах, — Обойдусь вообще! И давайте это все забудем.
— Подожди, — прервала меня Катерина, — я предлагаю поговорить с Алексеичем.
Алексеич был дома и вызовы принимал.
